"Новая газета в Нижнем", "Облсуд меняет подходы"

Облсуд меняет подходы

В Нижегородском областном суде реализуются новые подходы — проводится системная работа по жесткой коррекции низко качественных судебных решений. Выбирается массив аналогичных дел, которые вызывают вопросы, в том числе у общественности, и идет разбор полетов. Что принципиально— с участием общественности же.

Омбудсмен дал сигнал

На заседании президиума облсуда в центре внимания оказались дела по условно-досрочному освобождению осужденных. Тревогу по этой группе дел подал уполномоченный по правам человека в регионе Василий Ольнев. К нему неоднократно обращались родственники осужденных и сами осужденные, выражавшие недовольство и даже возмущение в отношении решений Варнавинского районного суда. Они утверждали, что когда речь заходить об УДО, фигурирует телефон некоего адвоката, через которого можно с гарантией решить вопрос. Цена вопроса составляет 50–60 тысяч рублей и более.

Мало кто думает, что у омбудсмена Ольнева было полное взаимопонимание с прежним председателем областного суда Борисом Каневским, но нынешний председатель Анатолий Бондар серьезно отнесся к этой информации. То есть не перепроверял сигналы граждан и не пытался провести какое-то свое следствие: Ольнев просто обратился к Бондару и выразил свою озабоченность происходящим в Варнавинском районном суде, а председатель Бондар назначил проверку по делам, связанным с УДО за 2011 год и первый квартал 2012 года. Проводил ее судья облсуда Александр Кулагин.

Когда проверка закончилась, Бондар пригласил Ольнева на президиум областного суда. Там и были оглашены результаты проверки. Ольневу дважды предоставлялось слово. Председатель даже поблагодарил его за то, что омбудсмен обратился в облсуд, а не в компетентные органы, что могло нанести удар по репутации судебной системы.

Интересно, что председатель облсуда не стал с сугубо корпоративных позиции защищать честь судейской мантии, а подключил общественность к работе над ошибками. Дело в том, что около пяти лет назад, 11 сентября 2007 года, на заседании президиума обсуждалась примерно та же проблематика — как раз по Варнавинскому району. Тогда основанием стало убийство двух милиционеров ранее судимым жителем города Кулебаки, которого незадолго до этого отпустили по УДО решением Варнавинского районного суда. Тогда вопрос был поставлен серьезно, и на какое-то время в суде Варнавинского района установился порядок. Но потом, по словам Бондара, «все опять распустились, и жизнь ничему не научила».

Когда Бондар спросил о разборе полетов пятилетней давности председателя Варнавинского районного суда Бердникову, то выяснилось, что она ничего не помнит. Забыли о произошедшем тогда и некоторые выступавшие когда-то по этому вопросу, хотя по протоколу были отмечены как активные участники дискуссии. Главная причина того, что пять лет назад президиум облсуда не дал результата, видимо, состоит в том, что ее решали внутри судейской системы, без участия общественности и СМИ. Сейчас Бондар включает демократические по сути механизмы, чтобы получить результат системной работы по коррекции низкокачественных судебных решений.

Судья облсуда Кулагин констатировал ошибки в работе Варнавинского районного суда. Одни и те же доводы в некоторых случаях учитывались, а в других нет. Мотивация решений зачастую отсутствовала.

Коренная же проблема состоит в том, что фигуранты по тяжелым статьям — например, за групповое убийство, нераскаявшиеся, имеющие много взысканий, многократно побывавшие в СИЗО и карцере, не выплатившие гражданские иски — освобождались по УДО. В то же время граждане, осужденные, по выражению Бондара, «за кражу курицы», имеющие поощрения, выплатившие гражданские иски, не освобождались.

На заседании Кулагин как основной докладчик отметил, что Варнавинский районный суд выносил ошибочные решения в отношении осужденных граждан иностранных государств. Им предписывалось устройство на работу, иметь постоянное место жительства. Как эти требования проконтролировать, например, в отношении гражданина Азербайджана? Непонятно.

Примерно о том же говорил и омбудсмен Ольнев. Он привел пример, когда по УДО был освобожден осужденный, который уже в исправительной колонии совершил убийство. В то же время не был освобожден по УДО осужденный с 29 поощрениями. Этот человек, ученый, потерял зрение, находясь в заключении, и стал инвалидом 2 степени. Ольнев спросил: «Что ему еще надо было сделать для освобождения?» И сам же ответил: «Видимо, заплатить деньги!» Судья же сослался на социальную справедливость.

Но дело не только в низком качестве работы одного из районных судов. Выступавшие на Президиуме областного суда неоднократно критиковали и работу прокуратуры. Оказывается, представители прокуратуры, даже выражая несогласие с решением Варнавинского районного суда, ни разу их не обжаловали. Кассационная инстанция не работала. Это и не позволило областному суду вовремя обнаружить системную ошибку по УДО в Варнавинском районе. Кстати, эта тенденция обжаловать решения по условно-досрочному освобождению через раз характерна и в целом по области.

На заседании президиума прямо говорилось и о сращивании прокуратуры и судей. И нужно донести до областной прокуратуры, что их работники в районах ненадлежащим образом стоят на страже закона и интересов государства. А ведь при рассмотрении дел по УДО отсутствует потерпевшая сторона и, по сути, нет в полной мере состязательности в судебном процессе. Поэтому нужны взвешенные решения суда, а также принципиальная позиция прокуратуры. Ведь освобожденный возвращается на свободу, в том числе и к потерпевшим. И им в некоторой степени может быть нанесен морально-психологический ущерб столь ранним возвращением осужденного.

В итоговом документе президиума облсуда было написано просто и ясно: признать работы Варнавинского районного суда по УДО неудовлетворительной. Правда, сначала, по традиции, указали, что надо улучшить, расширить и углубить. Но потом исправили на более четкую формулировку. По ходу заседания председателю Варнавинского районного суда настоятельно порекомендовали написать заявление об отставке. Отмечу, что Бердникова даже не попыталась прокомментировать решения по УДО. Она лишь сказала, что не брала денег за принятие этих решений, в чем ее прямо и не обвиняли.

Лишь в репликах один из судей рассказал о том, как одному наркодилеру сократили срок с 9 лет до 6 лет, а потом через 10 дней освободили по УДО. Реально он отсидел менее 4 лет. Ходили слухи, что такое освобождение стоит огромных денег. Этот судья намекнул, что ему ответили, мол, деньги брали. Пришлось даже извиняться перед коллегами. Но факт остается фактом.

Председатель Бондар в нескольких репликах определил общую установку. Он привел пример Рязанской области, где по УДО действуют жесткие рамки. Бондар не соглашался с таким формалистским подходом. Он против того, чтобы ставить решения на поток без учета личности осужденного, взысканий и поощрений. Другое дело, что решения должны быть мотивированными, грамотно давать оценку доказательствам. Если человек курицу украл, до окончания срока осталось чуть-чуть, и он характеризуется положительно, то его надо освобождать. Но нельзя освобождать убийц, сокращая срок отбывания наказания на 5–6 лет. Бондар резонно говорит: «Наши коллеги работали, преступник получил 15–16 лет, а мы эту работу перечеркиваем?»